— Как вообще так вышло, что лича запечатали в крипте, полной призраков?

Я задумался, прикидывая возможности мастера плоти, а потом ответил:

— Призраки мало что могут сделать, если у тебя есть серебряный меч или иное оружие против нематериальных противников. Но они — та же самая нежить, которая появляется на местах сражений из остатков душ, ярости, боли и пролившейся крови. В общем, на могильниках животных в основном появляются блуждающие огни, либо иная не слишком разумная некрожуть. А вот в месте, где гибли люди, и гибли страшно, может появиться призрак. От того, что монстр был мастером плоти, он не перестал быть личем: высшей нежитью, которая контролирует и может создавать нежить низшую. Чтобы запечатать лича, который за секунды может изменить человека, что неосмотрительно приблизится к нему, нужно быть очень аккуратным. Допустим, отнести и заковать лича можно с помощью големов, но в тех подземельях нашлись и зомби, очень древние на вид. Полагаю, у людей, которые запечатывали нежить, что-то пошло не по плану: лич устроил бойню и перебил кучу народа. Потом подземелье все-таки запечатали, даже забрали оттуда большую часть трупов: часть, кстати, могли оставить в качестве намека, что дальше лезть не стоит. Но на тот момент в подземелье была огромная концентрация смерти, боли и страданий. Создание призрака — дело долгое, но если ты годами заперт под землей, и выйти не можешь, то можно и потратить полгодика на создание сотни-другой призраков. Обычно лич за такое время сможет окружить себя армией простой нежити, и ему создавать призраков не особо нужно, но у мастера плоти выбора особо не было.

— Исчерпывающе, спасибо. Я даже вопросов задать не успел, как ты все объяснил.

— Да не за что. Кстати, раз уж мы заговорили, позволь задать вопрос: как так получилось, что ты ходишь с обычным артефактным мечом, зачарованным на прочность? — кивнул я на двуручник Глебоса.

В остальном со снаряжением пацана было все в порядке: легкая кольчуга, поножи, наручи и наплечники объединялись в сборный защитный артефакт, дающий невидимый щит вокруг всего тела.

— Временная мера. В оружейной есть и необычные, и редкие клинки, но я не хочу к ним привыкать: отец договорился с людьми из Оружейной Гильдии, и в ближайший месяц я посещу их с заказом.

Я присвистнул.

Оружейная Гильдия — это мощно и очень дорого. В ней работают лучшие кузнецы-оружейники, а попасть в их число мечтает большая часть остальных. Лишь в этой Гильдии делали на заказ эпическое оружие. И платил ты фиксированную, пусть и весьма нескромную цену, за само оружие, а не за попытки его создать. Насколько помню, ценник начинался от пятисот золотых. По моему мнению, лучше потратить такие деньжищи на оружие, которое само станет бегать и уничтожать противника, чем на клинок, большую часть времени полеживающий в ножнах.

В общем, меня просто душила жаба тратиться даже на эпические клинки.

— Очень хорошая идея — взять там оружие, — сдержано добавил я.

На этом разговор сам собой заглох.

С повозкой и по дороге шли бодрее, чем я, когда в прошлом улепетывал от клана Кровавой луны, двигаясь в основном по лесу. Повозка шла бодро, люди передвигались рядом с ней легким бегом, временами поочередно отдыхая в повозке, где трясло немилосердно: повозка — не карета, рессор и артефактов для смягчения хода у нее не было.

Я перестал контролировать големов — лишь задал каждому общую команду — следовать не дальше, чем в двадцати метрах от повозки.

Шли быстро, на привал вставали каждые четыре часа. Из всех развлечений поначалу был только вид встречных повозок и короткие указания от командира отряда подчиненным. Когда повозки не могли разъехаться на узкой дороге, не замедляя скорость, встречным зачастую приходилось сдвигаться к самому краю, а то и съезжать одним колесом с дороги.

Но скучно не было ни мне, ни людям. Дело в том, что Тенеплет, находясь в компании клановых вояк, со временем оживился и принялся издеваться над народом. Поначалу просто бежал за спинами людей, будто проверяя их на прочность, а потом выявил слабое звено — тощего низкорослого мужика, которого пристроившийся сзади голем пугал больше прочих. Как только Тенеплет нашел подходящую жертву, оставил других в покое, принявшись кошмарить вполне определенного человека.

После «дыхания в затылок» боец научился ходить и оглядываться. Зачастую сзади бойца в такие моменты находился Тенеплет, не стесняющийся использовать бесшумность и перемещение в тенях. Пару раз боец оглянувшись, ничего не замечал, но поворачивая голову, утыкался в безликую маску и шарахался в сторону.

Остальные поначалу потешались над паникующим клановым бойцом, а потом, когда я на просьбу бойца «прекратить, пожалуйста, эту затянувшуюся шутку», спокойно сообщил, мол, могу поклясться, что голема я сейчас не контролирую и не приказывал ему доводить человека до истерики, напряглись.

Я не останавливал Тенеплета, наблюдая за получившим волю механизмом: результаты наблюдения для меня были важнее, чем психика постороннего человека. Эти шуточки я даже с натяжкой не мог списать на «вложенные команды» — голем, будто хищник, вполне целенаправленно выбрал себе жертву и за руку вел ее к нервному срыву. Мне стало любопытно, когда голем остановится, и ради чего все это делает.

На стоянке боец, которому выпала очередь идти за хворостом, отказался удаляться от стоянки. Никто не стал ни спорить, ни подтрунивать над мужичком: люди без вопросов выбрали другого человека.

Обстановка в отряде медленно накалялась. Если раньше люди пересказывали друг другу какие-то байки, добродушно спорили на тему тренировок и артефактов, кто-то мог тихо затянуть песню, то сейчас все сидели в тишине, и общались голосами, лишенными намека на радость. Все-таки боец был для отряда своим, а я своим не стал, и не стану. Мутный паренек, себе на уме, голема заставляет издеваться над товарищем, да и кожа у него зеленая: сразу видно — нелюдь.

Я временами ловил взгляды исподлобья, которые бросали на меня клановые. На привалах больше никто не предлагал мне заваренный в котелке чай, никто не накладывал кашу.

Бойцы окружили своего товарища как во время бега, так и на привалах, не подпуская к нему голема, и тогда Тенеплет отстал, принялся копировать Пламенного и Железного: проводил время так же неподвижно. Но по окулярам, которые временами ловили фигуру бойца и по слабому, едва заметному предвкушению, тень которого иногда прорывалась от голема, похожая скорее на мою собственную галлюцинацию, чем на эмоции, я понимал: пакостный механизм выжидает удобный момент. Тенеплет походил на мастерового, который обработал заготовку и отложил на время, зная, что обязательно вернется к ней и закончит работу.

К вечеру голем стал еще внимательнее следить за мужичком. Тот, будучи человеком с архетипом физического типа рангом не ниже подмастерья, чужой взгляд чувствовал и безошибочно поворачивался к голему, но сейчас голем отворачивался лишь после того, как боец замечал его внимательный взгляд.

Стоит сказать, что черту Тенеплет не перешел: пока ограничивался лишь гляделками. Я несколько раз ловил его задумчивый взгляд, который голем кидал на снующих между корней мышей и мелких птичек. Не знаю, что он планировал сделать с животными, но пока механизм держался и не делал ничего. Возможно, ждал, пока боец заснет. Или — когда засну я.

На ночлег расположились посреди леса, уже в сумерках: к этому моменту мы удалились от дороги километров на пятнадцать, и до уничтоженного стойбища орков осталось всего ничего — за пару часов пути дойти можно.

Будет забавно, если мы не найдем в выгребной яме никакой наковальни.

— Вилатос, ты не считаешь, что шутка вышла из-под контроля? — подошел ко мне Глебос, когда бойцы поставили здоровенную палатку и принялись разводить костер.

— Ты о големе?

— Я о том, что ты зачем-то выводишь из себя человека из моего клана. И ладно бы между вами какая-то неприязнь была, тогда бы я просто предоставил вам самим разбираться, но ведь не было ничего.

— Не было, — подтвердил я, отослав Тенеплета на километр вглубь леса. — Но повторю то, что уже говорил твоим бойцам: я не имею отношения к его выкрутасам. У меня есть подозрение, что голем одержим, и я хочу проверить, так ли это.

— Советую быть поаккуратнее с выяснениями. У Зигвурта и так нервы слабые, а тут еще и голем твой чудит, не прекращая. Как бы не приключилось беды. Мой боец может и не по голему ударить, а прямиком по тебе. Не этого ли добивается твой механизм?

Над этим я уже думал. Перед тем, как ложиться спать, я на всякий случай подошел к напряженному бойцу и повторил, что я не имею отношения к выкрутасам голема, а если